Pereosnastka.ru

Каким может стать мир с таким большим числом очень сложных роботов? На перспективу социальные аспекты этого вопроса рассматривались уже в гл. 13. Однако представляет интерес сравнить их с двумя классическими предсказаниями будущего, опубликованными в фантастической литературе: «1984 г.» и «Прекрасный новый мир». Ни в одной из этих книг нет каких-либо механических роботов. В этом и не было нужды — самих людей заставили вести себя, как робот. Наша книга опубликована в 1984 г., а сейчас мы все больше предпочитаем использовать на наших заводах роботы, чем роботизированных людей. У нас появился новый источник «рабской силы», приемлемый для наших современных чувств. Но, как однажды заметил Норберт Винер, существует парадокс, воплощенный в двух качествах раба — разуме и раболепстве.

Вероятно, не следует в книге такого объема слишком глубоко обсуждать спорные вопросы искусственного интеллекта. Однако стоит заметить, что то, во что верят многие исследователи, может, в конце концов, осуществиться, хотя, и это следует подчеркнуть, остается еще много таких, кто не согласен с ними. Вместе с большинством своих коллег Марвин Минский, сооснова-тель лаборатории ИИ Массачусетсского технологического института и бывший президент Американской ассоциации по искусственному интеллекту, очень верит в то, что компьютеры в конце концов станут «разумнее» любого человека. Он говорит: «Мы даже не знаем, как вплести ткань наших знаний в наши новые машины. Я рассматриваю это как наиболее волнующую исследовательскую проблему нашего времени: как гармонично соединить достаточно механизмов, чтобы образовать разум растущей компетентности и широты кругозора. Многие люди все еще считают, что такие вещи невозможно понять. Я думаю, что это лишь очень сложно».

В своем учебнике по искусственному интеллекту Патрик Генри Уинстон из Массачусетсского технологического института отмечает существование нескольких «мифов о мышлении». Например, некоторые заявляют, что компьютеры никогда не смогут стать разумными, потому что они не умеют писать, как Шекспир, сочинять музыку, как Бетховен, или мыслить, как Ньютон. Даже если бы это было и верно (что многие могли бы оспаривать), тот же критерий, конечно, означал бы,что большинство людей также не разумны!

Подобным же образом те, кто заявляет, что даже «разумные» компьютеры, если когда-нибудь и могли бы что-либо делать, то только то, что им задано основной программой, забывают, что способность человека к обучению тоже вначале обусловлена программой генетического кода.

Ясно, что появление таких «сверхразумных» роботов, которые выдерживают тест Тьюринга (объясненного в предыдущей главе), если это действительно когда-нибудь и случится, для человечества неоценимо.

Теоретически, если бы люди могли создавать такие машины, то потенциально одна или несколько таких машин сами были бы способны делать то же самое, а затем улучшать свои конструкции.

Очень скоро появятся отдельные роботы, у которых интеллект будет больше, чем у любого живущего человека. Некоторые специалисты искренне верят в то, что они доживут до того времени, когда смогут увидеть такие компьютеры собственными глазами.

Уинстон клеймит тех, кто заявляет, что такие су-перинтеллектные машины неосуществимы, такими словами: «Конечно, верить в превосходство человека—это традиция. Однажды наша Земля была центром Вселенной, сейчас она ничем непримечательная планета. Однажды наше сотворение было прямым и божественным, теперь некоторые люди верят, что это счастливый случай, выпавший на долю приматов. Однажды наш интеллект был неоспорим, но когда-нибудь компьютеры, может быть, будут смеяться над нами и интересоваться, способны ли биологические процессоры быть действительно проворными. Остерегайтесь тех, кто думает, что этого никогда не случится. Их предки преследовали Галилея и осмеивали Дарвина».

Ясно, что даже если эксперты и окажутся правы, вид таких роботов, их роль и роль человека — все это ужасно неясно. Человечеству следовало бы привыкнуть к мысли поделить «свою» планету с превосходящим интеллектом, созданным по его собственному (начальному) замыслу. Конечно, многие могли бы возразить, что нет ничего нового в том, что человек делит планету с «превосходящими» его видами: ни один человек не может обладать силой льва или скоростью гепарда. Никто не может жить под водой, как рыба, или летать по воздуху, как самая скромная из птиц или летающих насекомых. Но искусственный интеллект обладает особым превосходством, в чем человечество ясно отдает себе отчет.

Некоторые, включая Минского, верят в то, что «суперроботы» можно было бы рассматривать как новую эволюционную ступень развития самого человека. Он приводит такие доводы: «Как долго нам придется еще терять скудные годы, отпущенные нам природой? Наша смерть, по-видимому, предопределена обменными процессами; клетки нашего тела, «управляемые» запрограммированными процессами гибели и борьбы, дегенерируют и умирают, когда иммунные системы ослабевают, и дезинформируют нас разрушать себя. Я просто заболеваю, когда слышу, как до небес превозносят эволюцию. Ни один уважающий себя программист не похоронит созданную им программу такими ужасными способами. Держу пари, что мы могли бы по крайней мере с таким же успехом начать все сызнова (без того миллиардлетнего накопления беспорядка) и попытаться передать все, что мы действительно хотим от тех обширных символ-процесс-структурных тканей, которые мы называем нашими собственными персонами, в более надежные и точные бессмертные коды». У многих такие мысли идут гораздо дальше и являются чересчур упрощенными— что, например, случится с «простыми» людьми при таком раскладе? Конечно, можно было бы надеяться, что какими бы разумными ни стали роботы, они все равно предназначены для обслуживания человека, хотя некоторые и заявляют, что это еще вопрос, допустимо ли (или даже позволительно ли), чтобы робот когда-нибудь стал, скажем, в 1000 раз умнее человека. К счастью, до таких проблем еще очень далеко, а некоторые доказывают, что подобное никогда не осуществится! Вероятно, важнее знать, сможет ли человечество действительно как-то сосуществовать с робототехнической технологией, как доказывают сторонники подхода профессора Розенброка (рассмотренного в гл. 13).

Такие люди, как Алек Робертсон, консультант по проектированию и новой технике, предлагают, чтобы перед ответственными проектировщиками была поставлена задача превратить человека в супермена, усилив его физические и умственные способности. Робертсон спрашивает: «Должны ли люди развивать себя или мы отдадим наши обязанности машинам, а человеческое мастерство и способности исчезнут или будут применяться для саморазвлечения при безработице?»

Если развитие пойдет по пути «усиленного человека», как считают, то тогда, вероятно, для человечества и роботов предпочтительнее остаться на одной и той же эволюционной ветви, чем наблюдать, как отколются роботы. Некоторые верят, что, двигаясь в этом направлении, человечество однажды будет способно полностью заменить свои слишком уязвимые тела более постоянными механизмами и использовать суперкомпьютеры в качестве «интеллектуальных усилителей». Они утверждают, что это будет представлять следующий шаг эволюции, который предоставит свободу вырваться во Вселенную, избежав в конце концов жестокой судьбы (заранее предопределенной ял я эволюции) разума, обреченного на неминуемую гибель из-за того, что он попал в ловушку неадекватного биологического корпуса.

Это слишком далеко от накопителей, роботизации, точечной сварки, проблем экономической эффективности и кинематики. Размышлять о невероятном будущем, может быть, очень приятно, но сейчас не время об этом беспокоиться — оно может никогда не наступить. Сейчас, вероятно, не время даже пробовать готовиться к нему. Но если однажды это все-таки и произойдет, пусть никто не скажет, что специалисты по робототехнике в 80-х годах не предостерегали, что революция в робототехнике действительно только началась.

Читать далее:

Металлические конструкции одноэтажных промышленных зданий

• 2000—2050
• 1990—2000
• 1984—1990
• Проблемы прогнозирования
• Складирование